«Сказать жизни «ДА!»: психолог в концлагере».
Книга Виктора Франкла (1905 – 1997), выдающегося австрийского философа и психолога, врача-психотерапевта.
В 1942-1945 гг. Виктор Франкл был узником нацистских концлагерей. Его семья погибла во время Второй мировой войны. В 1946 году вышла в свет книга В. Франкла про силу человеческого духа и стремление к смыслу как главной движущей силе поведения и развития личности.
Эта книга переведена на десятки языков, много раз издавалась и продолжает переиздаваться огромными тиражами в разных странах. Крупнейшие философы считали её одним из величайших произведений человечества, а миллионам простых людей она помогла открыть смысл в собственной жизни.

«Каждому времени требуется своя психотерапия», — писал В. Франкл. Построенная Виктором Франклом философия человека прошла такую проверку жизнью, что она не подвержена интеллектуальной моде и актуальна во все времена.
Стремление к смыслу помогает человеку выжить, оно помогает вынести нечеловеческие условия концлагеря и выдержать испытание славой, богатством и почётом. Виктор Франкл прошёл и те, и другие испытания и остался Человеком с большой буквы.
«На свете есть две «расы» людей, только две! – люди порядочные и люди непорядочные.»
«Человеческое – это сплав добра и зла. Рубеж, разделяющий добро и зло, проходит через всё человеческое и достигает самых глубин человеческой души. Он различим даже в бездне концлагеря.
Мы изучили человека так, как его, вероятно, не изучило ни одно предшествующее поколение. Так что же такое человек? Это существо, которое всегда решает, кто он. Это существо, которое изобрело газовые камеры. Но это и существо, которое шло в эти камеры, гордо выпрямившись, с молитвой на устах.» (Виктор Франкл)
«Человек всегда и везде противостоит судьбе, и это противостояние даёт ему возможность превратить своё страдание во внутреннее достижение.» (Виктор Франкл)
«Уход в себя означал для тех, кто был к этому способен, бегство из безрадостной пустыни, из духовной бедности здешнего существования назад, в собственное прошлое. Фантазия была постоянно занята восстановлением прошлых впечатлений. Причём чаще всего это были не какие-то значительные события и глубокие переживания, а детали обыденной повседневности, приметы простой, спокойной жизни. В печальных воспоминаниях они приходят к заключённым, неся им свет. Отворачиваясь от окружающего его настоящего, возвращаясь в прошлое, человек мысленно восстанавливал какие-то его отблески, отпечатки. Ведь весь мир, вся прошлая жизнь отняты у него, отодвинулись далеко, и тоскующая душа устремляется вслед за ушедшим – туда, туда… Вот едешь в трамвае; вот приходишь домой, открываешь дверь; вот звонит телефон, подымаешь трубку; зажигаешь свет… Такие простые, на первый взгляд до смешного незначительные детали умиляют, трогают до слёз.
Те, кто сохранил способность к внутренней жизни, не утрачивал и способности хоть изредка, хоть тогда, когда предоставлялась малейшая возможность, интенсивнейшим образом воспринимать красоту природы или искусства. И интенсивность этого переживания, пусть на какие-то мгновения, помогала отключаться от ужасов действительности, забывать о них. При переезде из Аушвица в баварский лагерь мы смотрели сквозь зарешеченные окна на вершины Зальцбургских гор, освещённые заходящим солнцем. Если бы кто-нибудь увидел в этот момент наши восхищённые лица, он никогда бы не поверил, что это – люди, жизнь которых практически кончена. И вопреки этому – или именно поэтому? – мы были пленены красотой природы, красотой, от которой годами были отторгнуты.
Или во время тяжкой работы в глубине баварского леса (здесь маскировали подземный военный завод) стоящий рядом товарищ вдруг скажет: «Смотри, как красиво солнце осветило эти стволы, похоже на одну акварель Дюрера – помнишь?» А однажды вечером, когда мы, смертельно усталые, с суповыми мисками в руках уже расположились было на земляном полу, вдруг вбегает наш товарищ и буквально требует, чтобы мы, невзирая на всю усталость и весь холод, вышли на минутку: нельзя пропустить такой красивый закат! И когда мы вышли и увидели там, на западе, пылающую полосу неба и теснящиеся до самого горизонта облака причудливых форм и целой гаммы оттенков, от сине-стального до багрово-красного, алым блеском отражающегося в лужах плаца, среди столь контрастно унылых лагерных зданий, — когда мы увидели всё это, то после минутного молчания кто-то сказал: «Как прекрасен мог быть мир!».» (Виктор Франкл)
«Дело не в том, чего мы ждём от жизни, а в том, чего она ждёт от нас. […] Мы должны не спрашивать о смысле жизни, а понять, что этот вопрос обращён к нам – ежедневно и ежечасно жизнь ставит вопросы, и мы должны на них отвечать – не разговорами или размышлениями, а действием, правильным поведением. Ведь жить – в конечном счёте значит нести ответственность за правильное выполнение тех задач, которые жизнь ставит перед каждым, за выполнение требований дня и часа.» (Виктор Франкл)
«Человек должен быть направлен на какую-то цель в будущем, он должен помнить о том, что его ждёт жизнь, ждёт человек.» (Виктор Франкл)
«Горе тому, кто больше не видит жизненной цели, чья душа опустошена, кто утратил смысл жизни, а вместе с ним – смысл сопротивляться. Такой человек, утративший внутреннюю стойкость, быстро разрушается. Фраза, которой он отклоняет все попытки подбодрить его, типична: «Мне нечего больше ждать от жизни».
Что тут скажешь? Как возразишь?»
«Два случая, которые я вспоминаю […] Речь идёт о двух мужчинах, которые в своих разговорах выражали намерение покончить с собой. Оба объясняли его одинаково и вполне типично: «Мне больше нечего ждать от жизни». И всё-таки удалось доказать каждому из них: жизнь чего-то ждёт от него самого, что-то важное ждёт его в будущем. И действительно, оказалось, что одного ждал на чужбине его обожаемый ребёнок. Другого не ждал никто персонально, но его ждало дело. Он был учёным, готовил и издавал серию книг; она осталась неоконченной. Сделать эту работу вместо него не мог бы никто, в ней он был, собственно говоря, так же незаменим, как отец незаменим для своего ребёнка. Единственность, уникальность, присущие каждому человеку, определяют и смысл каждой отдельной жизни. Неповторим он сам, неповторимо то, что именно он может и должен сделать – в своём труде, в творчестве, в любви. Осознание своей незаменимости формирует чувство ответственности за собственную жизнь, за то, чтобы прожить её всю, до конца, высветить во всей полноте. Человек, осознавший свою ответственность перед другим человеком или перед делом, именно на него возложенным, никогда не откажется от жизни. Он знает, зачем существует, и поэтому найдёт в себе силы вытерпеть почти любое как.» (Виктор Франкл)
«Есть достаточно много примеров, часто поистине героических, которые показывают, что […] даже в этой ситуации, абсолютно подавляющей как внешне, так и внутренне, возможно сохранить остатки духовной свободы, противопоставить этому своё духовное Я. Кто из переживших концлагерь не мог бы рассказать о людях, которые, идя со всеми в колонне, проходя по баракам, кому-то дарили доброе слово, а с кем-то делились последними крошками хлеба? И пусть таких было немного, их пример подтверждает, что в концлагере можно отнять у человека всё, кроме последнего – человеческой свободы, свободы отнестись к обстоятельствам или так, или иначе. И это «так или иначе» у них было. И каждый день, каждый час в лагере давал тысячу возможностей осуществить этот выбор.» (Виктор Франкл)

Франкл, Виктор (1905-1997).
Сказать жизни «ДА!»: психолог в концлагере : [16+] / Виктор Франкл ; пер. с нем. [Д. Орловой, Д. Леонтьева]. — 7-е изд. — Москва : Альпина нон-фикшн, 2016. — 237 с.

Экземпляры всего: 1 — СЭ (1)